Кто бы мог подумать, что желание воспитать своего первенца таким послушным и правильным однажды выйдет Денатрию боком; эта мысль вызвала кривую ухмылку на лице Вечного. Все свои действия он старался продумывать на множество шагов вперед, но не разглядел пропасть прямо у себя под носом. Если бы он не был излишне самоуверен, то этой тоскливой встречи в мире грез не случилось бы. В худшем случае ему бы приходилось навещать своего сына в Торгасте, но власть над Ревендретом была бы по-прежнему сосредоточена в его руках. Отдавать свой мир в неумелые руки повстанцев было жаль, но иного выбора у Денатрия не было. Оставалось только надеяться, что эти неудобства носят временный характер.

— Ты противоречишь сам себе, Ренатал, — скептически прервал вентира Вечный, — если бы ты хотел быть достойным сыном, то не пошел бы против отца, не ведая всей глубины его планов. Но ты решился на самый страшный грех ребенка — предательство и покушение на убийство собственного родителя. Ай-яй-яй.

Денатрий осуждающе качает головой. Он раз за разом проговаривает Ренаталу свою точку зрения в надежде, что в какой-то момент строптивый отпрыск к нему прислушается и осознает, что натворил. Но первенец Владыки был упрям, словно камень, из которого Денатрий его и создал. С этой доминирующей чертой его характера было крайне трудно бороться.

— А еще я учил тебя искать пути к совершенствованию. Заплатить малую цену, чтобы получить великую награду для всех — разве это так плохо, Ренатал? — Денатрий мягко провел когтистым пальцем по светлым волосам вентира, убирая непослушные пряди за острое ухо, — научись уже мыслить шире. Несколько смертных душ, непродолжительный период засухи и голода — это не такая уж большая плата за право обладать большим влиянием в мирах Смерти.

Денатрий рьяно стремился встать рядом с тем, кто получит неограниченную власть в загробном царстве, перекроенном под их потребности. Как Вечный, он обладал достаточной силой и влиянием среди владык других ковенантнов, а его мир всегда пресыщался анимой за счет порочности самой сути смертных существ, стекающихся в его руки завидным плотным потоком. Но хотеть большего — это естественная потребность власть имущих. Однажды Ренатал поймет это, когда распробует корону на вкус.

мы говорим с тобой на разных языках, как всегда, но вещи, о которых мы говорим, от этого не меняются

— Променял — это громко сказано, — возразил Денатрий, едва слышно фыркнув. Такой тон разговора ему совсем не нравился. Ренатал был склонен излишне драматизировать, но такие умозаключения казались Владыке Ревендрета опасными. Смолчать было нельзя. От возмущения голос Вечного стал намного жестче, утратив свои мягкие успокаивающие нотки:

— Передо мной никогда не стояло никакого выбора. Моя сделка с Зоваалом не имеет никакого отношения к тебе, уясни это здесь и сейчас, — Денатрий даже не пытался скрыть своего раздражения, избрав суровый тон для разговора с сыном, — то, что ты провел какое-то время в Торгасте, ничего не значит. Я надеялся, что ты посидишь там и подумаешь над своим поведением, но не предусмотрел, что за тобой осмелятся прийти и вбить тебе в голову деструктивные революционные замашки.

Ренатал отстранился, словно одичавший котенок. Вот-вот зашипит на руку, которая только что его успокаивающе гладила — и почему-то этот жест неприятно задел Владыку Ревендрета. Он и сам несколько вспылил, услышав от первенца несправедливое обвинение, но все же не отталкивал сына, хоть и жестко дал ему понять свою позицию. А Ренатал взял и оттолкнул его, продолжив бормотать что-то о том, как ему теперь одиноко. «Но ты сам роешь между нами эту пропасть, — хотел возразить Денатрий, но не стал говорить ничего вслух, — своими руками возводишь неприступные стены». Вместо этого он недовольно цокнул языком и задрал голову кверху.

— Ну так и не реви, — довольно грубо отвечает Вечный, — ты свой выбор сделал. Сам. Имей мужество принимать последствия.

Птенца пора выталкивать из гнезда. Если он так и будет сидеть, хныкать и бесконечно жалеть себя — его быстро сожрут те, кто почует этот сладкий запах слабости. Ревендрет только на первый взгляд казался такой обителью сплошь благородных и справедливых особей, сумевших побороть собственные грешки. На деле это была все та же клоака грешников, просто те, кто уже насытил других своей выстраданной анимой, с облегчением принимали бремя палачей и маску праведности. Но гнилая душа не лечится. Через Ренатала, созданного отлично от них, переступят без жалости, стоит им только понять, что он начинает сдаваться. Пусть Темный Принц и предал его, но такой судьбы Денатрий своему первенцу не желал.

— Впрочем, если тебе так уж невыносимо сидеть на моем месте — ты всегда можешь попросить меня вернуться. Но на моих условиях.

интереснее всего в этом вранье то, что оно — вранье от первого до последнего слова

Разумеется, Ренатал не согласится, и вырывать свое царство обратно Денатрию придется силой — но попробовать ступить на короткий путь ему ничто не мешало. Вдруг он ошибается и его первый вентир уже настолько ослаб, что готов сдаться и спрятаться под крылом своего создателя? Денатрий скрестил на груди руки, но не стал подходить к Ренаталу, который его сторонился — подумал, что тот все равно отступит, раз что-то его напрягает.

— Зоваала вам все равно не одолеть. Но спасти Ревендрет еще можно. Я готов даровать прощение тебе и твоим друзьям, если ты добровольно признаешь поражение.

Сделка. Заманчивая и закономерная. По глазам Ренатала Вечный видел, что его ежесекундно одолевает буря сомнений. Силы Тюремщика многократно превосходили их собственные, истощенные засухой и неприспособленные к суровым противостояниям с теми, кто не ведает ни страха, ни боли, ни милосердия. Вместо того, чтобы вести свою армию в самоубийственные походы, он должен был заняться укреплением Ревендрета. В благосклонности Предателя уже сомневался и сам Денатрий, с неудовольствием отметив тот факт, что здесь он оказался слишком самодоволен, чтобы раскусить подлый обман — но побороться за независимость своего мира Вечный на самом деле хотел. Позволит ли Ренатал? В ином случае.. Невелика потеря.